В ночь с 28 на 29 ноября российская армия снова нанесла удар по Киеву с помощью беспилотников и ракет. Россия выпустила комбинацию из нескольких сот беспилотников и десятков ракет, в основном по энергетической инфраструктуре и жилым районам. По меньшей мере три человека погибли, почти тридцать получили ранения, а более 600 000 домохозяйств остались без электроэнергии, из которых более полумиллиона – только в Киеве. Западная часть города была практически отключена от электроэнергии, что имело серьезные последствия для водоснабжения, отопления и дорожного движения.
Это нападение не является исключением, а кульминацией происходящего с начала осени. Миссия ООН по правам человека в Украине отмечает, что в октябре и ноябре российские войска значительно усилили атаки на энергетическую систему по всей стране со стабильно высоким количеством жертв среди гражданского населения. Эксперты ООН откровенно предупреждают, что нападения на электростанции, линии электропередач и распределительные сети непосредственно перед зимой могут привести к долгосрочным перебоям с отоплением, электроэнергией и основными услугами для миллионов людей.
В то же время, в начале ноября российские удары оставили без электроэнергии всю Донецкую область, а также десятки тысяч человек в других частях Украины. 25 ноября Министерство энергетики объявило, что только в этот день более 102 000 пользователей в пяти областях остались без электроэнергии из-за ракетных и беспилотных атак, включая Киев, где были повреждены жилые и коммерческие здания и по меньшей мере тринадцать объектов инфраструктуры.
Картина очень чёткая. Россия ведёт зимнюю войну против гражданской инфраструктуры. Её цель – не переместить линию фронта, а разрушить повседневную жизнь в Украине. Когда она попадает в подстанцию в столице или теплостанцию в промышленном регионе, целью не являются «объекты», а люди, живущие в этих городах. Каждая такая атака оказывает влияние на больницы, школы, водоснабжение, общественный транспорт и работу обычных предприятий. Что же тогда преступление, как не это?
Пока это происходит на местах, на политическом уровне разворачивается параллельная сцена, словно пришедшая с другой планеты. Американские посредники, российские представители и некоторые европейские собеседники неделями работали над текстом «мирного плана», который должен стать основой для мирных переговоров по прекращению войны. В публичную жизнь просочилась информация о том, что начальная версия плана имела 28 пунктов и что она в значительной степени базировалась на документе, ранее подготовленном российской стороной и переданном команде Дональда Трампа.
Иными словами, предложение о прекращении войны начинается с документа, написанного в Москве, а не с позиции страны, на которую было совершено нападение. По данным Reuters, несколько американских чиновников ожидали, что Украина отклонит такой текст, поскольку он будет фактически требовать от неё согласия на потерю части своей территории и ограничение собственных вариантов безопасности. Только после отрицаний Украины и резкой реакции европейских союзников план был официально сокращён и «переработан», но Россия публично требует, чтобы любая новая версия оставалась в «духе» соглашения с Трампом от их встречи на саммите на Аляске. Я бы сказал, в духе обещаний, которые Трамп дал ему тогда! Для Украины такое сочетание фактов разрушительно, но не удивительно. Пока ООН предупреждает об увеличении количества жертв среди гражданского населения и риске того, что миллионы людей останутся без отопления и электроэнергии среди зимы, российский агрессор получает возможность сделать свой политический текст хотя бы частичной основой американского «мирного плана».
Выступление Трампа ещё больше разоблачает все это. Он публично заявляет, что соглашение «очень близко» и что война может быстро закончиться, без единого слова об одновременном продолжении массированных атак на украинские города. На его языке проблема не в российских ракетах, а в украинской настойчивости и сопротивлении. Такой подход открывает простор для самой опасной идеи – что война по сути является следствием упрямства Киева, а не российской агрессии.
В настоящее время Украина сталкивается с двойным давлением. С одной стороны, военное давление исходит из воздуха: десятки мирных жителей были убиты и ранены в больших волнах атак только в ноябре, с неоднократными ударами по энергетическим объектам и жилым домам в Киеве, Запорожье, Донецкой области и других регионах. С другой стороны, политическое давление идёт через формулировки о «реалистичном компромиссе», которые всё чаще раздаются в некоторых европейских столицах и из окружения Трампа. Суть этого давления проста: Украину просят признать, что она не вернет всю свою территорию, смирится с постоянным российским присутствием в своей стране, сократит свою армию и ограничит свою будущую политику безопасности, особенно когда речь идёт о членстве в НАТО. Вместо этого она получит пустое обещание прекратить нападения и определенные экономические пакеты помощи для реконструкции. Это представлено как «разумное соглашение».
Но нет ничего разумного в том, что жертва преступления соглашается с длительными последствиями этого преступления. Нет никакого рационального аргумента, который бы мог объяснить, почему Украина подписала документ, который вознаграждает агрессора и вводит новое правило: страна, достаточно жёстокая, получает признание за свои завоевания. Такой прецедент разрушил бы то немногое, что осталось от международного порядка.
Европа сегодня находится в незавидном положении. С одной стороны, Европейский Союз работает над механизмами использования замороженных российских средств для финансирования обороны и бюджета Украины, включая предложение о пакете в 140 миллиардов евро, который будет возвращён только после того, как Россия выплатит военные убытки. В то же время, в Евросоюзе существует серьезное сопротивление даже такому шагу, не говоря уже о более жёсткой позиции по отношению к Москве.
С другой стороны, европейские правительства были удивлены, узнав, что часть американского мирного плана базируется на российском документе. Многие лидеры ЕС понимают, что принятие такого плана будет означать долгосрочное поражение не только для Украины, но и для европейской безопасности. Но в то же время существует страх эскалации, страх конфликта с Россией и страх внутриполитических последствий продолжительной войны. Но именно этого хочет Россия. Страх в глазах европейцев!
Этот разрыв между пониманием опасностей и нежеланием проводить чёткие красные линии является ключевой проблемой в современной Европе. Ибо в Киеве нет дилеммы: мир не может быть соглашением, по которому агрессор оставляет себе плоды своей агрессии, а жертва становится виновником. В Киеве очень чётко выражено другое мнение: война заканчивается не в день подписания любой бумаги, а в день, когда Россия осознаёт, что сила не окупается.
Для украинского общества нынешняя ситуация не имеет никакого нейтрального измерения. Люди, живущие в городах, пострадавших от беспилотников и ракет, не обсуждают формулировки в 28-пунктовом или 19-пунктовом плане. Они знают: если они согласятся потерять территорию сейчас и ограничить будущую оборону, следующая война наступит быстрее и будет хуже. Если согласиться на документ, написанный в Москве, на российские условия, России больше не придётся воевать. Ей будет достаточно угрожать – и она получит то, что хочет. Вот почему важно называть вещи, не коверкая их. Так называемый мирный план Трампа – это не предложение Украине, а политическое требование прекратить войну, чтобы агрессор получил то, чего он не смог выиграть угрозой атомного оружия и массовыми убийствами мирных жителей. То же касается европейских идей о «прекращении войны», которые не начинаются с базового принципа – Украина имеет право на полную территориальную целостность и право выбирать собственные механизмы безопасности. Все, что ниже этого – это не мир, а отложенный кризис.
Поскольку ООН, гуманитарные организации и украинские власти предупреждают, что атаки на энергетическую систему могут оставить миллионы людей без базовых условий жизни в течение зимы, каждый, кто серьезно относится к миру, должен сначала ответить на простой вопрос: готовы ли они сказать, что Россия должна отступить и заплатить цену за то, что она сделала? Если этот ответ отсутствует, это не вопрос мирной политики, а попытка снять проблему с рассмотрения за счёт другой страны.
Украина не может позволить себе роскошь верить в столь сокращённые пути. Для неё эта война – не тема переговоров, а вопрос выживания. Именно поэтому она исключает планы, требующие от неё отказаться от части себя. Именно поэтому она продолжает защищаться, даже когда часть страны вне контроля. И поэтому она имеет право просить чёткой, а не половинчатой поддержки от своих союзников.
Россия сегодня ведёт войну, ставящую определённую цель: сломать волю украинского народа, уничтожив его основные условия для жизни. Именно поэтому она атакует электроэнергию, воду, школы, больницы и жилые дома. Это война против народа, а не против армии. И в этом нет сомнений — Москва хочет показать, что простой человек не имеет права на безопасность, на тепло или на жизнь, которая не прерывается сиренами. Что украинцы не имеют права на существование. Европа может делать вид, что устала, но она не может делать вид, что не понимает, что здесь решается. Если она сейчас уступит, ей больше нечего будет защищать даже в собственных границах. Вот почему эта война, по сути, проста: либо победит право народа на существование, либо победит право силы решать, кому позволено существовать.
Украина избрала свою сторону. У Европы ещё есть время избрать свою. Но это время уходит.
Рекомендуем посмотреть:
